"Кселлос" есть состояние ума.
Неумолимое течение времени
Всё по местам расставит.
Помни, что жизнь - иллюзия.
В реке жизни люди -
Листы, влекомые течением.
Просветлённые парят над водой.
Так, а собственно о чём это я? Хотел в трёх строках выразить суть моего отчёта-недогунки, да что-то не выходит никак. Ладно, обойдётся без предисловия.
Я старался.
Жаль, что не могу нарисовать эту историю, всю игры, как аниме...
читать дальшеВсё было неправильно в те дни. Мир потерял очертания, стал призрачным и зыбким. Так казалось мальчику в те редкие минуты, когда болезнь отступала, чуть разжимая когти. Отступала — как от берега отходит волна, чтоб на камни обрушиться вновь.
Тени обступили ложе — лекари? духи смерти? Всё неясно...
- Боги, не забирайте сыновей у меня! Оставлю жизнь мирскую я, в монахини уйду — лишь только б выжили они!..
Кажется, мать. Всё течёт... всё плавится перед полуприкрытыми глазами. Жарко... Плохо...
В тот день Терумунэ, старший из сыновей даймё Датэ Терумасу, наконец пошёл на поправку. Небеса вняли мольбам и обету матери его. Но младший, Масахиро, по-прежнему метался между жизнью и смертью. И родичи, желая спасти его жизнь пообещали, что если младший сын Датэ выживет — монахом станет.
Мало-помалу, болезнь окончательно оставила его.
Минуло три года.
- Юсэй.
- Я добегу до ручья и воды принесу, Сэнсоджи-сама?
- Ступай с миром.
День — яркий и солнечный... мир невообразимо велик! Простите, наставник... степенность ваша сродни спокойствию камня. Я не могу — так, я бегу... бегу!
Вот и ручей. Масахиро опускается рядом, по очереди наполняя оба кувшина водой. Губы мальчика шевелятся, по памяти зачитывая сутры. Повторяя урок. "Я принимаю прибежище в Будде. Принося обет со всеми разумными существами. Воплощая великий Путь. Пробуждая непревзойдённый разум..." Обладая цепкой памятью и будучи непоседлив, Масахиро запоминал предложенные настоятелем сутры с полуслова и повторял их, бегая за водой, подметая двор храма... даже когда тайком пробирался за храм помахать бамбуковой палкой! Выматывая себя за день, бывший маленький Датэ спал без сновидений. Так было вернее. Так мысли о прежней, навсегда потерянной жизни, почти не тревожили его.
- И ни минуты покоя, брат Юсэй?
- Жизнь и так непростительно коротка, брат Хошим.
Повинуясь приказу сёгуна, в столицу понемногу начали съезжаться даймё с семьями, призванные им из провинции. Прибыл и клан Датэ — поредевший, утомлённый дорожными неурядицами. Несколько дней отстраивали они старый особняк и приводили в порядок его. Масахиро несколько раз наведывался в ту часть города и, не показываясь на глаза, наблюдал за строительством. После чего тихо возвращался в храм Сэнсоджи — притихший, не похожий на себя, задумчивый.
- Что гнетёт тебя, Юсэй? Поведай о том мне, облегчи душу, - участливый, тёплый взор настоятеля.
- Мои родичи... наверное, они уже забыли обо мне, Сэнсоджи-сама. Что для Датэ-сама какой-то монах...
- Господин Датэ постоянно справляется о здоровье и успехах твоих, Юсэй — как может отец не думать о сыне? Вскоре, ты и сам сможешь поговорить с ними.
- Ваша правда...
В городе чуть позже Масахиро столкнулся с Катакурой Рэн, что служит клану Датэ.
- Рада видеть тебя во здравии.
- Да пребудет милость Будды с достойной воительницей.
- Семья гордится тобой. Тем, что избрал путь достойный ты, и рьяно следуешь ему.
- Что ж, постараюсь оправдать их ожидания...
На окраине Эдо — маленький дзенский храм, нищий и невзрачный. Но Масахиро любит время от времени прибегать туда и долго разговаривать с настоятелем Гиэем и монахом Унэем о природе Будды, о просветлении... ещё о далёких восточных горах, где жили когда-то монахи-воины. Маса очень хочет быть монахом-воином и брать в руки если не меч, то хотя бы крепкую палку. Но сёгун запретил сословие монахов-воинов, люди его почти истребили их. Но иногда Гиэй-сан кидает ему бамбуковую палку, берёт в руки такую же и начинается веселье!..
В тот день семья Датэ приходила в храм Сэнсоджи. Спрятавшись за колонной и втайне страдая, Масахиро наблюдал за отцом и братом. Неодолимая пропасть монашеского обета, казалось, отделяет его от семьи.
- Но родичи гордятся мной, - беззвучно шепнул он сам себе. - Путём, что я следую... Что ж, пусть так и будет!
Продолжали лететь дни — как осенние листья, влекомые течением ручья. Лето близилось к концу; в Эдо же происходили странные вещи. Участилось количество странных несчастных случаев; по городу ходила болезнь. А на ворота дома Датэ поздно вечером какая-то женщина накинула пояс, скрученный висельной петлёй, и быстро убежала. Масахиро-Юсэй, гостивший тогда в стенах дома, снял пояс с ворот и, прочитав над ним сутру, развязал все узлы.
Всё чаще в городе видели оборотней-кицунэ. Подумав, люди решили, что беды посыпались после того, как сгорел синтоистский храм. Собравшись всем миром, люди построили маленькую синтоистскую часовню, и Гиэй-сан освятил её. Жизнь, действительно, стала немного спокойнее.
Жизнь монаха тиха и спокойна, даже несмотря на творящиеся в городе беды. Особенно спокойна жизнь монаха из Сэнсоджи. Изводясь этим спокойствием, Масахиро всё чаще убегал в дзенский храм, и проводил время там. Всё более привлекало его учение дзен своей внезапностью, простотой и отсутствием пышности обрядов. Масахиро-Юсэй раздумывал над тем, какими словами объяснить настоятелю Сэнсоджи своё желание перейти в дзенский храм.
Раз уж никто не разрешает монахом-воином быть...
В тот день Масахиро вернулся в храм Сэнсоджи около двух часов пополудни.
- Юсэй. Где ты пропадал?
- Простите, сэнсоджи-сама. Гиэй-сан отлучался из храма, и попросил меня присмотреть за ним в его отсутствие.
- Похвально. Но знай — господин Датэ, отец твой, желает видеть тебя и говорить с тобой.
- Видеть... меня?..
Опрометью мальчишка понёсся по пыльной дороге в сторону дома.
На горизонте собирались тучи.
- Да не оставит Будда милостью и защитой своей дом Датэ в это нелёгкое время!
- Отрадны слова твои; пусть будет так, - от даймё исходит незримая, но ощутимая уверенность в себе, лицо его благожелательно. - Садись, - кивает он.
Оба опускаются в сэйдзен друг напротив друга. Кроме них, в зале никого нет.
- Настоятель Рюдзан-сама сказал, что вы хотели видеть меня, господин Датэ.
- Это так. Печаль тревожит моё сердце от того, что путь монаха тяжек для тебя.
- Нет, что вы, - запротестовал Маса. - Учить сутры легко. А Гиэй-сан учит меня драться на палках... как жаль, что нельзя быть монахом и воином одновременно!..
- Будь осторожен в суждениях своих, сын мой, - покачал головой Датэ Тэрумаса. - Ибо сёгун в мудрости своей запретил монахов-ямабуси, и воины его уничтожили многих из них. Стремиться стать ямабуси означает подвергать угрозе всю нашу семью.
- Простите, господин отец, - опустил голову мальчик.
- Путь монаха тяжек для тебя. Долго думал я, и небо открыло мне один путь, при котором ты сможешь вернуться в светский мир. Вскоре после того, как женю я твоего брата Тэрумунэ, наследника семьи Датэ, и оставлю все дела на него — покину я сей беспокойный мир, в монахи уйду. Ты же, сын мой, в мир вернёшься, поддержкой и советом брату помогать будешь.
Юсэй поднимает голову; на лице маленького монаха — крайнее смятение. Наконец он решается вымолвить:
- Право, незачем вам жертвовать собой ради...
Жестом Датэ велит ему умолкнуть.
- Ты молод; я уже стар. И жизнь даймё далеко не безоблачна; быть может лишь, оставив мирское, обрету я покой. Ты волен выбирать. Но знай: какой бы путь не выбрал ты, сын мой, ты — один из Датэ, и семья никогда не забудет о тебе.
- Я знаю, - кивок, чуть отстранённый взгляд. - И всегда буду помнить, что значит семья Датэ для меня.
Оба они поднялись и направились к выходу из зала.
- Неотложные дела призывают меня и старшего сына отлучиться. Ты же, сын мой, заходи в любое время. Помни, ты — желанный гость здесь.
- Благодарю вас, господин и отец мой, - кивок, сложенные вместе ладони. - Этот разговор... словно взметнул со дна души что-то, что я уже схоронил, не надеясь вернуться. Чувствую — начинает что-то меняться... и изменится — к лучшему!
Короткий поклон — и мальчишка, кутаясь в складках кёсо, опрометью бежит прочь.
- Жизнь есть иллюзия. Лучше б никогда не умирать и не рождаться мне, чем выбирать меж монахом и воином, - тихо произнёс Масахиро, подводя итог своим раздумьям. Он сидел во дворе дзенского храма. Шафранную монашескую накидку-кёсо мальчик скинул,оставшись в одном чёрном кимоно. Он сидел у догорающаго костра, и чай его уже успел остыть.
- Положись на милость Будды, если не можешь выбрать сам, - хмыкнув, посоветовал Унэй. До того, как постричься в монахи, был он самураем клана Датэ, и мальчик хорошо знал его.
- Будда... неужели боги сохранили мне жизнь для того, чтоб стала она служением им?! Встречу Будду... убью!..
- Вижу, ты близок в суждениях к нашей школе, Юсэй, - осклабился монах. - Что ж, может это и к лучшему...
- И если я вернусь в мир воинов, благородный отец мой — монахом станет? Да как можно сравнивать... его и мою жизни?..
- Не вини себя, мальчик, - покачал головой настоятель Гиэй, подходя ближе. - Жизнь даймё нелегка и полна превратностей. Что если господин Тэрумаса желает оставить светскую жизнь ради себя, ради обретения покоя? Твоей вины в том нет.
- Может и так... в любом случае, я больше не лист, что плывёт, уносимый течением! Я...
Вскоре оба монаха ушли по своим делам, оставив Масахиро одного в пустом, полуразрушенном храме. Мальчик долго сидел, невидящим взором глядя перед собой. Угли в догоревшем костре успели подёрнуться пеплом и почти погаснуть. Начинал накрапывать дождь.
- Нужен... огонь, - внезапно очнувшись, тряхнул головой Маса. - И я его разожгу — что с того, что углей почти нет? Клянусь, раздую их — так рано или поздно стану самураем!
Вернувшись, оба монаха застали Масахиро перед ярко пылающим костром. В котелке закипала вода, сам же мальчик сосредоточенно выстругивал боккен из палки.
- Пойду к настоятелю Рюдзану, - вместо приветствия бросил он. - Скажу ему — отпусти! И... вернусь домой!..
Мальчик в чёрном стремительно летел по вечернему Эдо, и взгляд его не был взглядом стремящегося к просветлению инока. За поясом его был деревянный меч. Людей, идущих навстречу, приветствовал он теперь не складывая ладони, но прижимая кулак к сердцу.
- Юсэй. Объясни, что всё это значит.
- Простите меня, Сэнсоджи-сама. Не могу монахом быть!
- Что же ты молчал — все эти годы?
- Я старался... думал, что всё предрешено! Но теперь...
- Никуда не годный я наставник, - сокрушённый вздох.
- О нет, это я скверный ученик! - выдохнул Масахиро; глаза его лихорадочно блестели. - Молю — отпустите меня, наставник! Тогда смогу вернуться я в дом, и служить семье своей словом и делом!
- Разумеется, иди. Мы говорили уже с твоим отцом. Придёт время, и уйдёт в монахи он. Ты же — ступай. И пусть то, чему я учил тебя эти годы, пригодится тебе.
- Да пребудет с вами милость всех будд, Сэнсоджи-сама...
В воротах показался Датэ Тэрумунэ, проходивший мимо. Увидев брата, он остановился.
- Я вернулся, - коротко поклонился Масахиро. - Отныне я не монах Юсэй, но ваш младший брат.
- Добро пожаловать домой, - кивнул тот, просветлев лицом. - Идём же!
Масахиро стремительным шагом летел по городу, одетый в чёрное кимоно и хакама, с мечом за поясом. За пазухой лежал тщательно оберегаемый свиток сутр из храма Сэнсоджи.
Вскоре должно было начаться воинское состязание, который мальчик не пропустил бы ни за что на свете!
Всё боле усиливаясь, моросил дождь.
Наконец, приготовления к турниру завершили, и выкрикнул судья первую пару мечников. Всего пар было шесть — 12 участников. Масахиро выпало сражаться в третьей паре. С нетерпением ожидал своей очереди он, прихлёбывая предложенный ему чай.
В первой паре сражалась с кем-то Катакура Рэн. На её стиль боя было интересно смотреть, хотя сейчас Маса не пожелал бы видеть её своим соперником. Слишком уж агрессивными были атаки её.
Не переставая, моросил дождь. Зрители прятались под зонтами и крышами близлежащих строений. Но участники, разгорячённые предстоящей схваткой, дождя словно бы не замечали.
Масахиро не строил иллюзий относительно себя. Почти все участники были старше его и, разумеется, опытнее. Три годя он толком не брал в руки меч и, наверное, многое подзабыл. Но маленький воин не собирался так просто сдаваться. Вот ещё! Не для того вернулся он в мир воинов, чтобы сейчас позорно отступить. Нет. Он поддержит честь семьи, и родичам не будет стыдно за него!..
Наступил черёд третьей пары. Против Масахиро сражался некий молодой воин. Сам поединок запомнился мальчику смутно. Глаза смотрели, руки делали. Младший Датэ победил своего соперника с отрывом в одно или два очка. И, совершенно ошеломлённый, ушёл пить чай и приходить в себя, глядя на состязающихся.
В следующем туре сражались победившие, тремя парами. К сожалению, выбыл старший брат Масы — ему попался достойный соперник. В первом поединке второго тура выбыла Рэн. Она и её противник долго сражались. Силы их были примерно равны, и поединок был красив. Но удача улыбнулась полицейскому, её сопернику.
Соперником Масахиро оказался один из сыновей-близнецов Хитоцубаши, почти его ровесник. Хрупкий с виду, сражался он на удивление хорошо. Победил его Масахиро с незначительным отрывом в одно очко. До этого счёт был равным, и последний удар решал всё.
- Вы хорошо владеете катаной, - сказал Масахиро, когда оба они покинули поле. - Право, разница в этом поединке меж нами была немногим толще волоса... Был бы рад скрестить с вами катаны как-нибудь ещё.
- И я был бы рад сразиться как с вашим братом, так и с вами, - кивнул тот. - Приходите к нам в додзё.
В третий тур вышли полицейский, начальник пожарной охраны и Масахиро. В последующих двух поединках с ними молодой Датэ победы не смог удержать, но и не был сразу побеждён. Ему досталось третье место.
- Семья гордится тобой, - сказал настоятель Гиэй. После турнира Масахиро вновь забежал к своим друзьям в дзенский храм. Кроме Гиэя и Унэя был там ещё один монах — странник, торгующий снадобьями, давний приятель Гиэя.
- Теперь знаю я, что не зря ушёл из храма обратно в мир, - кивнул младший Датэ.
- Жизнь воина нелегка, - покачал головой Унэй. - Я рад за тебя, но сам не жалею о том, что когда-то оставил.
- Должно быть в мире и тем, кто сражается, и тем, кто читает сутры, - молвил Масахиро. - Наши поступки определяют нашу жизнь. Когда-то ты доблестно сражался, но теперь следуешь пути слова, сражая людские пороки. Но, кто знает, - хмыкнул мальчик, - может, лет через сорок я, если не погибну раньше, стану монахом снова!
- Что ж, это покажет жизнь, - улыбнулся Гиэй. - Смотри всегда вперёд и оставайся верен себе, Масахиро.
- Разумеется, Гиэй-сан!
Костёр разгорался всё больше, несмотря на дождь. Масахиро отламывал с деревьев сухие веточки и думал о том, что начиная с середины этого дня жизнь так похожа на прекрасный сон. Мысленно поклялся он себе, что останется достоин этой жизни.
Ближе к ночи в дом Датэ пришли гости — семья Хитоцубаши. Дочь Хитоцубаши и наследник Датэ нравились друг другу, а их отцов полностью устраивал этот союз. На следующее утро была назначена свадьба и торжественная церемония — синтоистская, у домашнего очага, и служба в храме Сэнсоджи. Масахиро от всего сердца был рад за брата.
Праздничный ужин потревожил лишь раздавшийся раза два вой кицунэ-оборотней у ворот соседнего дома. Оба раза Масахиро выбегал наружу и звонко выкрикивал слова сутр, коим успел научить его наставник Сэнсоджи. Оборотни не боялись оружия. Но благие слова сутр заставляли их убегать, с жалобным воем и поджав хвосты.
Утомившись сильнее обычного за минувший день, младший Датэ ушёл спать сразу после ужина.
Для кого-от в Эдо ночь оказалась тревожной. Для кого-то — последней. Погибла воительница Рэн, пав от возмездия крестьянки, ребёнка которой несколько лет назад растоптала конём. Эту историю Масахиро узнал много лет спустя. Та женщина, крестьянка, повесила пояс-петлю на воротах Датэ — в знак того, что возмездие близко и неотвратимо. И наняла она шиноби, который перерезал горло Катакуре Рэн и бросил тело её в реку. Той же ночью страшное чудовище ходило по улицам Эдо, убивая всех встречных и упиваясь кровью их. И никто не мог воспрепятствовать ему. Но ближе к утру пеперодившееся в божество чудовище исчезло из города и из мира людей. Так рассказывали монахи-странники много лет спустя. Пусть же милосердная Каннон дарует покой этой душе!
Утром торжественно прошли все свадебные обряды. Наследник Датэ и дочь Хитоцубаши стали мужем и женой. Празднество омрачила лишь посылка, присланная молодожёная неведомо от кого. В суматохе об этом даре забыли, поставив на домашний алтарь. Когда же чуть позже её открыла фрейлина, это стоило жизни бедной женщине. В посылке был яд.
Никто более не пострадал. Даймё Тэрумаса же поручил расследовать дело верным своим шиноби.
В тот же день, но ближе к вечеру Масахиро стоял перед воротами опустевшего дзенского храма, потерянно вертя в руках записку, снятую им с ворот.
- И я надеюсь, что все ками и будды не помешают однажды мне встретиться с вами, Гиэй-сан, - нахмурившись, молвил Масахиро, рука которого сомкнулась на рукояти меча. - К тому времени я собираюсь померяться силами с вами на равных. Не вздумайте умирать до тех пор!
Резко развернувшись, он стремительно ушёл в сторону дома своего, ни разу не обернувшись.
Дождь закончился, и под порывами ветра тихо звенели колокольчики в пустом храме.
В Эдо вступала осень.
Всё по местам расставит.
Помни, что жизнь - иллюзия.
В реке жизни люди -
Листы, влекомые течением.
Просветлённые парят над водой.
Так, а собственно о чём это я? Хотел в трёх строках выразить суть моего отчёта-недогунки, да что-то не выходит никак. Ладно, обойдётся без предисловия.
Я старался.
Жаль, что не могу нарисовать эту историю, всю игры, как аниме...
читать дальшеВсё было неправильно в те дни. Мир потерял очертания, стал призрачным и зыбким. Так казалось мальчику в те редкие минуты, когда болезнь отступала, чуть разжимая когти. Отступала — как от берега отходит волна, чтоб на камни обрушиться вновь.
Тени обступили ложе — лекари? духи смерти? Всё неясно...
- Боги, не забирайте сыновей у меня! Оставлю жизнь мирскую я, в монахини уйду — лишь только б выжили они!..
Кажется, мать. Всё течёт... всё плавится перед полуприкрытыми глазами. Жарко... Плохо...
В тот день Терумунэ, старший из сыновей даймё Датэ Терумасу, наконец пошёл на поправку. Небеса вняли мольбам и обету матери его. Но младший, Масахиро, по-прежнему метался между жизнью и смертью. И родичи, желая спасти его жизнь пообещали, что если младший сын Датэ выживет — монахом станет.
Мало-помалу, болезнь окончательно оставила его.
Минуло три года.
- Юсэй.
- Я добегу до ручья и воды принесу, Сэнсоджи-сама?
- Ступай с миром.
День — яркий и солнечный... мир невообразимо велик! Простите, наставник... степенность ваша сродни спокойствию камня. Я не могу — так, я бегу... бегу!
Вот и ручей. Масахиро опускается рядом, по очереди наполняя оба кувшина водой. Губы мальчика шевелятся, по памяти зачитывая сутры. Повторяя урок. "Я принимаю прибежище в Будде. Принося обет со всеми разумными существами. Воплощая великий Путь. Пробуждая непревзойдённый разум..." Обладая цепкой памятью и будучи непоседлив, Масахиро запоминал предложенные настоятелем сутры с полуслова и повторял их, бегая за водой, подметая двор храма... даже когда тайком пробирался за храм помахать бамбуковой палкой! Выматывая себя за день, бывший маленький Датэ спал без сновидений. Так было вернее. Так мысли о прежней, навсегда потерянной жизни, почти не тревожили его.
- И ни минуты покоя, брат Юсэй?
- Жизнь и так непростительно коротка, брат Хошим.
Повинуясь приказу сёгуна, в столицу понемногу начали съезжаться даймё с семьями, призванные им из провинции. Прибыл и клан Датэ — поредевший, утомлённый дорожными неурядицами. Несколько дней отстраивали они старый особняк и приводили в порядок его. Масахиро несколько раз наведывался в ту часть города и, не показываясь на глаза, наблюдал за строительством. После чего тихо возвращался в храм Сэнсоджи — притихший, не похожий на себя, задумчивый.
- Что гнетёт тебя, Юсэй? Поведай о том мне, облегчи душу, - участливый, тёплый взор настоятеля.
- Мои родичи... наверное, они уже забыли обо мне, Сэнсоджи-сама. Что для Датэ-сама какой-то монах...
- Господин Датэ постоянно справляется о здоровье и успехах твоих, Юсэй — как может отец не думать о сыне? Вскоре, ты и сам сможешь поговорить с ними.
- Ваша правда...
В городе чуть позже Масахиро столкнулся с Катакурой Рэн, что служит клану Датэ.
- Рада видеть тебя во здравии.
- Да пребудет милость Будды с достойной воительницей.
- Семья гордится тобой. Тем, что избрал путь достойный ты, и рьяно следуешь ему.
- Что ж, постараюсь оправдать их ожидания...
На окраине Эдо — маленький дзенский храм, нищий и невзрачный. Но Масахиро любит время от времени прибегать туда и долго разговаривать с настоятелем Гиэем и монахом Унэем о природе Будды, о просветлении... ещё о далёких восточных горах, где жили когда-то монахи-воины. Маса очень хочет быть монахом-воином и брать в руки если не меч, то хотя бы крепкую палку. Но сёгун запретил сословие монахов-воинов, люди его почти истребили их. Но иногда Гиэй-сан кидает ему бамбуковую палку, берёт в руки такую же и начинается веселье!..
В тот день семья Датэ приходила в храм Сэнсоджи. Спрятавшись за колонной и втайне страдая, Масахиро наблюдал за отцом и братом. Неодолимая пропасть монашеского обета, казалось, отделяет его от семьи.
- Но родичи гордятся мной, - беззвучно шепнул он сам себе. - Путём, что я следую... Что ж, пусть так и будет!
Продолжали лететь дни — как осенние листья, влекомые течением ручья. Лето близилось к концу; в Эдо же происходили странные вещи. Участилось количество странных несчастных случаев; по городу ходила болезнь. А на ворота дома Датэ поздно вечером какая-то женщина накинула пояс, скрученный висельной петлёй, и быстро убежала. Масахиро-Юсэй, гостивший тогда в стенах дома, снял пояс с ворот и, прочитав над ним сутру, развязал все узлы.
Всё чаще в городе видели оборотней-кицунэ. Подумав, люди решили, что беды посыпались после того, как сгорел синтоистский храм. Собравшись всем миром, люди построили маленькую синтоистскую часовню, и Гиэй-сан освятил её. Жизнь, действительно, стала немного спокойнее.
Жизнь монаха тиха и спокойна, даже несмотря на творящиеся в городе беды. Особенно спокойна жизнь монаха из Сэнсоджи. Изводясь этим спокойствием, Масахиро всё чаще убегал в дзенский храм, и проводил время там. Всё более привлекало его учение дзен своей внезапностью, простотой и отсутствием пышности обрядов. Масахиро-Юсэй раздумывал над тем, какими словами объяснить настоятелю Сэнсоджи своё желание перейти в дзенский храм.
Раз уж никто не разрешает монахом-воином быть...
В тот день Масахиро вернулся в храм Сэнсоджи около двух часов пополудни.
- Юсэй. Где ты пропадал?
- Простите, сэнсоджи-сама. Гиэй-сан отлучался из храма, и попросил меня присмотреть за ним в его отсутствие.
- Похвально. Но знай — господин Датэ, отец твой, желает видеть тебя и говорить с тобой.
- Видеть... меня?..
Опрометью мальчишка понёсся по пыльной дороге в сторону дома.
На горизонте собирались тучи.
- Да не оставит Будда милостью и защитой своей дом Датэ в это нелёгкое время!
- Отрадны слова твои; пусть будет так, - от даймё исходит незримая, но ощутимая уверенность в себе, лицо его благожелательно. - Садись, - кивает он.
Оба опускаются в сэйдзен друг напротив друга. Кроме них, в зале никого нет.
- Настоятель Рюдзан-сама сказал, что вы хотели видеть меня, господин Датэ.
- Это так. Печаль тревожит моё сердце от того, что путь монаха тяжек для тебя.
- Нет, что вы, - запротестовал Маса. - Учить сутры легко. А Гиэй-сан учит меня драться на палках... как жаль, что нельзя быть монахом и воином одновременно!..
- Будь осторожен в суждениях своих, сын мой, - покачал головой Датэ Тэрумаса. - Ибо сёгун в мудрости своей запретил монахов-ямабуси, и воины его уничтожили многих из них. Стремиться стать ямабуси означает подвергать угрозе всю нашу семью.
- Простите, господин отец, - опустил голову мальчик.
- Путь монаха тяжек для тебя. Долго думал я, и небо открыло мне один путь, при котором ты сможешь вернуться в светский мир. Вскоре после того, как женю я твоего брата Тэрумунэ, наследника семьи Датэ, и оставлю все дела на него — покину я сей беспокойный мир, в монахи уйду. Ты же, сын мой, в мир вернёшься, поддержкой и советом брату помогать будешь.
Юсэй поднимает голову; на лице маленького монаха — крайнее смятение. Наконец он решается вымолвить:
- Право, незачем вам жертвовать собой ради...
Жестом Датэ велит ему умолкнуть.
- Ты молод; я уже стар. И жизнь даймё далеко не безоблачна; быть может лишь, оставив мирское, обрету я покой. Ты волен выбирать. Но знай: какой бы путь не выбрал ты, сын мой, ты — один из Датэ, и семья никогда не забудет о тебе.
- Я знаю, - кивок, чуть отстранённый взгляд. - И всегда буду помнить, что значит семья Датэ для меня.
Оба они поднялись и направились к выходу из зала.
- Неотложные дела призывают меня и старшего сына отлучиться. Ты же, сын мой, заходи в любое время. Помни, ты — желанный гость здесь.
- Благодарю вас, господин и отец мой, - кивок, сложенные вместе ладони. - Этот разговор... словно взметнул со дна души что-то, что я уже схоронил, не надеясь вернуться. Чувствую — начинает что-то меняться... и изменится — к лучшему!
Короткий поклон — и мальчишка, кутаясь в складках кёсо, опрометью бежит прочь.
- Жизнь есть иллюзия. Лучше б никогда не умирать и не рождаться мне, чем выбирать меж монахом и воином, - тихо произнёс Масахиро, подводя итог своим раздумьям. Он сидел во дворе дзенского храма. Шафранную монашескую накидку-кёсо мальчик скинул,оставшись в одном чёрном кимоно. Он сидел у догорающаго костра, и чай его уже успел остыть.
- Положись на милость Будды, если не можешь выбрать сам, - хмыкнув, посоветовал Унэй. До того, как постричься в монахи, был он самураем клана Датэ, и мальчик хорошо знал его.
- Будда... неужели боги сохранили мне жизнь для того, чтоб стала она служением им?! Встречу Будду... убью!..
- Вижу, ты близок в суждениях к нашей школе, Юсэй, - осклабился монах. - Что ж, может это и к лучшему...
- И если я вернусь в мир воинов, благородный отец мой — монахом станет? Да как можно сравнивать... его и мою жизни?..
- Не вини себя, мальчик, - покачал головой настоятель Гиэй, подходя ближе. - Жизнь даймё нелегка и полна превратностей. Что если господин Тэрумаса желает оставить светскую жизнь ради себя, ради обретения покоя? Твоей вины в том нет.
- Может и так... в любом случае, я больше не лист, что плывёт, уносимый течением! Я...
Вскоре оба монаха ушли по своим делам, оставив Масахиро одного в пустом, полуразрушенном храме. Мальчик долго сидел, невидящим взором глядя перед собой. Угли в догоревшем костре успели подёрнуться пеплом и почти погаснуть. Начинал накрапывать дождь.
- Нужен... огонь, - внезапно очнувшись, тряхнул головой Маса. - И я его разожгу — что с того, что углей почти нет? Клянусь, раздую их — так рано или поздно стану самураем!
Вернувшись, оба монаха застали Масахиро перед ярко пылающим костром. В котелке закипала вода, сам же мальчик сосредоточенно выстругивал боккен из палки.
- Пойду к настоятелю Рюдзану, - вместо приветствия бросил он. - Скажу ему — отпусти! И... вернусь домой!..
Мальчик в чёрном стремительно летел по вечернему Эдо, и взгляд его не был взглядом стремящегося к просветлению инока. За поясом его был деревянный меч. Людей, идущих навстречу, приветствовал он теперь не складывая ладони, но прижимая кулак к сердцу.
- Юсэй. Объясни, что всё это значит.
- Простите меня, Сэнсоджи-сама. Не могу монахом быть!
- Что же ты молчал — все эти годы?
- Я старался... думал, что всё предрешено! Но теперь...
- Никуда не годный я наставник, - сокрушённый вздох.
- О нет, это я скверный ученик! - выдохнул Масахиро; глаза его лихорадочно блестели. - Молю — отпустите меня, наставник! Тогда смогу вернуться я в дом, и служить семье своей словом и делом!
- Разумеется, иди. Мы говорили уже с твоим отцом. Придёт время, и уйдёт в монахи он. Ты же — ступай. И пусть то, чему я учил тебя эти годы, пригодится тебе.
- Да пребудет с вами милость всех будд, Сэнсоджи-сама...
В воротах показался Датэ Тэрумунэ, проходивший мимо. Увидев брата, он остановился.
- Я вернулся, - коротко поклонился Масахиро. - Отныне я не монах Юсэй, но ваш младший брат.
- Добро пожаловать домой, - кивнул тот, просветлев лицом. - Идём же!
Масахиро стремительным шагом летел по городу, одетый в чёрное кимоно и хакама, с мечом за поясом. За пазухой лежал тщательно оберегаемый свиток сутр из храма Сэнсоджи.
Вскоре должно было начаться воинское состязание, который мальчик не пропустил бы ни за что на свете!
Всё боле усиливаясь, моросил дождь.
Наконец, приготовления к турниру завершили, и выкрикнул судья первую пару мечников. Всего пар было шесть — 12 участников. Масахиро выпало сражаться в третьей паре. С нетерпением ожидал своей очереди он, прихлёбывая предложенный ему чай.
В первой паре сражалась с кем-то Катакура Рэн. На её стиль боя было интересно смотреть, хотя сейчас Маса не пожелал бы видеть её своим соперником. Слишком уж агрессивными были атаки её.
Не переставая, моросил дождь. Зрители прятались под зонтами и крышами близлежащих строений. Но участники, разгорячённые предстоящей схваткой, дождя словно бы не замечали.
Масахиро не строил иллюзий относительно себя. Почти все участники были старше его и, разумеется, опытнее. Три годя он толком не брал в руки меч и, наверное, многое подзабыл. Но маленький воин не собирался так просто сдаваться. Вот ещё! Не для того вернулся он в мир воинов, чтобы сейчас позорно отступить. Нет. Он поддержит честь семьи, и родичам не будет стыдно за него!..
Наступил черёд третьей пары. Против Масахиро сражался некий молодой воин. Сам поединок запомнился мальчику смутно. Глаза смотрели, руки делали. Младший Датэ победил своего соперника с отрывом в одно или два очка. И, совершенно ошеломлённый, ушёл пить чай и приходить в себя, глядя на состязающихся.
В следующем туре сражались победившие, тремя парами. К сожалению, выбыл старший брат Масы — ему попался достойный соперник. В первом поединке второго тура выбыла Рэн. Она и её противник долго сражались. Силы их были примерно равны, и поединок был красив. Но удача улыбнулась полицейскому, её сопернику.
Соперником Масахиро оказался один из сыновей-близнецов Хитоцубаши, почти его ровесник. Хрупкий с виду, сражался он на удивление хорошо. Победил его Масахиро с незначительным отрывом в одно очко. До этого счёт был равным, и последний удар решал всё.
- Вы хорошо владеете катаной, - сказал Масахиро, когда оба они покинули поле. - Право, разница в этом поединке меж нами была немногим толще волоса... Был бы рад скрестить с вами катаны как-нибудь ещё.
- И я был бы рад сразиться как с вашим братом, так и с вами, - кивнул тот. - Приходите к нам в додзё.
В третий тур вышли полицейский, начальник пожарной охраны и Масахиро. В последующих двух поединках с ними молодой Датэ победы не смог удержать, но и не был сразу побеждён. Ему досталось третье место.
- Семья гордится тобой, - сказал настоятель Гиэй. После турнира Масахиро вновь забежал к своим друзьям в дзенский храм. Кроме Гиэя и Унэя был там ещё один монах — странник, торгующий снадобьями, давний приятель Гиэя.
- Теперь знаю я, что не зря ушёл из храма обратно в мир, - кивнул младший Датэ.
- Жизнь воина нелегка, - покачал головой Унэй. - Я рад за тебя, но сам не жалею о том, что когда-то оставил.
- Должно быть в мире и тем, кто сражается, и тем, кто читает сутры, - молвил Масахиро. - Наши поступки определяют нашу жизнь. Когда-то ты доблестно сражался, но теперь следуешь пути слова, сражая людские пороки. Но, кто знает, - хмыкнул мальчик, - может, лет через сорок я, если не погибну раньше, стану монахом снова!
- Что ж, это покажет жизнь, - улыбнулся Гиэй. - Смотри всегда вперёд и оставайся верен себе, Масахиро.
- Разумеется, Гиэй-сан!
Костёр разгорался всё больше, несмотря на дождь. Масахиро отламывал с деревьев сухие веточки и думал о том, что начиная с середины этого дня жизнь так похожа на прекрасный сон. Мысленно поклялся он себе, что останется достоин этой жизни.
Ближе к ночи в дом Датэ пришли гости — семья Хитоцубаши. Дочь Хитоцубаши и наследник Датэ нравились друг другу, а их отцов полностью устраивал этот союз. На следующее утро была назначена свадьба и торжественная церемония — синтоистская, у домашнего очага, и служба в храме Сэнсоджи. Масахиро от всего сердца был рад за брата.
Праздничный ужин потревожил лишь раздавшийся раза два вой кицунэ-оборотней у ворот соседнего дома. Оба раза Масахиро выбегал наружу и звонко выкрикивал слова сутр, коим успел научить его наставник Сэнсоджи. Оборотни не боялись оружия. Но благие слова сутр заставляли их убегать, с жалобным воем и поджав хвосты.
Утомившись сильнее обычного за минувший день, младший Датэ ушёл спать сразу после ужина.
Для кого-от в Эдо ночь оказалась тревожной. Для кого-то — последней. Погибла воительница Рэн, пав от возмездия крестьянки, ребёнка которой несколько лет назад растоптала конём. Эту историю Масахиро узнал много лет спустя. Та женщина, крестьянка, повесила пояс-петлю на воротах Датэ — в знак того, что возмездие близко и неотвратимо. И наняла она шиноби, который перерезал горло Катакуре Рэн и бросил тело её в реку. Той же ночью страшное чудовище ходило по улицам Эдо, убивая всех встречных и упиваясь кровью их. И никто не мог воспрепятствовать ему. Но ближе к утру пеперодившееся в божество чудовище исчезло из города и из мира людей. Так рассказывали монахи-странники много лет спустя. Пусть же милосердная Каннон дарует покой этой душе!
Утром торжественно прошли все свадебные обряды. Наследник Датэ и дочь Хитоцубаши стали мужем и женой. Празднество омрачила лишь посылка, присланная молодожёная неведомо от кого. В суматохе об этом даре забыли, поставив на домашний алтарь. Когда же чуть позже её открыла фрейлина, это стоило жизни бедной женщине. В посылке был яд.
Никто более не пострадал. Даймё Тэрумаса же поручил расследовать дело верным своим шиноби.
В тот же день, но ближе к вечеру Масахиро стоял перед воротами опустевшего дзенского храма, потерянно вертя в руках записку, снятую им с ворот.
"События последних дней и слишком обильные пожертвования смутили мой покой. Вынужден я сложить сан свой и уйти в странствия.
Мальчик, я прошу у тебя прощения и надеюсь на встречу и разговор.
Нищий монах дзен, Гиэй."
Мальчик, я прошу у тебя прощения и надеюсь на встречу и разговор.
Нищий монах дзен, Гиэй."
- И я надеюсь, что все ками и будды не помешают однажды мне встретиться с вами, Гиэй-сан, - нахмурившись, молвил Масахиро, рука которого сомкнулась на рукояти меча. - К тому времени я собираюсь померяться силами с вами на равных. Не вздумайте умирать до тех пор!
Резко развернувшись, он стремительно ушёл в сторону дома своего, ни разу не обернувшись.
Дождь закончился, и под порывами ветра тихо звенели колокольчики в пустом храме.
В Эдо вступала осень.
@музыка: Mithotyn - Wisdom
-
-
25.08.2011 в 10:26это будет очень интересная встреча, Датэ-доно. я жду ее.
-
-
25.08.2011 в 13:51-
-
25.08.2011 в 18:23Блудный Маршал О да, Гиэй-сан, и я жду этой встречи
-
-
25.08.2011 в 18:24-
-
25.08.2011 в 18:26- Разбойники...
- Ну какие ж вы разбойники!
- А... вы кто?
- Пастухи!
- Ничего себе пастухи!.." (с) Олди "Одиссей"
-
-
25.08.2011 в 18:47Я рада, что история вышла такой... полнокровной.
-
-
25.08.2011 в 19:50Всё ёще мечтаю, чтоб по всем историям с игры чудесным образом нарисовалось аниме, а-ля "Дом пяти листьев"...
-
-
25.08.2011 в 23:44-
-
26.08.2011 в 01:45-
-
26.08.2011 в 08:19это да)))
-
-
20.09.2011 в 11:30-
-
20.09.2011 в 13:08